Cтраница 11 Страница Петр не понял, о чем говорит Буров, но даже и не подумал перебивать его. «…И тут вдруг ты, на тройке с бубенцами…» Петра словно электрическим разрядом ударило, совсем как в физической лаборатории. Он явственно увидел, как это все было. Увидел так, словно случилось это только вчера. Вот он стоит в санях, а перед ним какой-то незнакомец в странной одежде. А вы кто, молодой человек? Ну не могли же художники настолько наврать, — с сомнением произнес Буров. А моих портретов разве не видел? Зависть с обидой в одном флаконе? Так ты Петр Второй? Чудны дела Твои, Господи. Это что же получается, паренек настолько сросся со своим образом, что сам во все поверил? А с другой стороны, отчего-то не было сомнений, что все именно так и есть. Ничего не изменилось, как была снежная целина гладкая и девственная, так и есть. Ну прямо как в том анекдоте получается — это когда сидит один на рельсах, подходит к нему другой и говорит: «Подвинься». Нельзя ему, и все тут. Она меня ждет, — вдруг перебил его мальчишка, как видно смирившись, что ему не отвязаться от этого странного путника, упорно не желающего уступать дорогу. Только сестрица завсегда мне рада была и сейчас обрадуется. Уйди с дороги, Христа ради, Сергей Иванович. Там у вас вечность впереди, еще наболтаетесь. А ведь мне годков куда больше твоего. Но я хочу, а ты устал. Казалось бы, отойди в сторону. Чего мешать мальчишке, раз уж он принял решение. Но Буров точно знал: поступи он так, и ему опять останется пустота. Белая, неприкаянная, без холода, без запаха — пустота. А вот этого не хотелось категорически. Хотелось снова ощутить себя живым, прожить пусть не свою жизнь, а чужую, но жить, а не блуждать по бесконечной снежной пустыне. Он быстро взобрался на облучок, так что мальчишка не успел ничего предпринять, и в одно мгновение вырвал у него вожжи. Он никогда не управлял лошадьми и даже не представлял, как это делается. Но не мальца же просить, в самом-то деле. Тот поведет сани только в одном направлении. Возможно, его безгрешная душа и Бурова увезет из этой заснеженной пустоши в райские кущи, но Сергею Ивановичу туда пока не надо. Он не собирался упускать свой шанс. Призрачный, надуманный, но шанс. Как ни странно, но лошади с легкостью подчинились новому вознице. Стоило только потянуть вожжами вправо, и тройка пошла в плавный разворот. А вот и след, оставленный санями. Вот по нему, значится, и поедем. Едва осознав, что происходит, парнишка дернулся и вознамерился выскочить из саней, но Буров вцепился в него, как в последнюю надежду, как утопающий за соломинку. Сергей Иванович знал точно: выскочи молодой Петр, упусти он его, и ничего не будет. Ему дали один-единственный шанс, и он сейчас находится рядом, верещит, пытается вырваться, не желая возвращаться туда, где ему было больно. Бурову отчего-то стало стыдно и противно. Он хочет жить, он готов терпеть, страдать, бороться, что-то доказывать себе и остальным. Он ко всему этому готов. А вот этот напуганный мальчик — нет. Отпустил Петра, но против ожиданий тот не убежал, а внимательно смотрел на странного мужчину, который, неловко перевалившись, выбрался из саней. Правильно молва говорит — на чужих плечах в рай не въедешь. Как Господь повелит, так и будет. Хотя особо верующим я никогда не был. Так что, может, и позабудет обо мне, оставив в этих местах. Там не может быть плохо. Но если я поеду с тобой к твоей сестре, то обратной дороги мне уже не будет, а здесь… Здесь возможно все. Даже если придется ждать слишком долго, здесь есть надежда. Там предательство, интриги, боль. То, что длится не вечность, а краткий миг. Там боль, там кровь, там грязь и смрад. Но только там мы живем по-настоящему и узнаем себе цену. А рай или ад — это уже итог. Это то, чего ты заслуживаешь за деяния свои. Но свершить их ты можешь только будучи живым. А то и вовсе заставляли делать то, чего я не хотел. Ты еще ничего не видел, парень. Тебе просто не повезло повстречать тех, кто по-настоящему тебя полюбит и никогда не предаст. Если бы ты поехал со мной? Ты бы меня не предал?
